Почти забытый эпизод

Да были люди в наше время
Могучее лихое племя………

В те далекие времена, когда на Север области можно было добраться только раз в сутки на разбитом, продуваемом всеми ветрами, рейсовом автобусе, автору этих строк, вспоминается одна командировка по заявке суда.

Прибыв заблаговременно в район, переночевав в холодной гостинице, где заснуть можно только в одежде под двумя одеялами, явился во время в суд, где был угощен душистым чаем и, неприятно удивлен тем, что дело выездное в отдаленное село района и скоро всем составом суда двинемся в путь.

Погрузились в прокурорский ГАЗик, судья, прокурор, секретарь судейский, два заседателя народных, естественно, адвокат. В тесноте да не в обиде. Поехали!

Село от райцентра, всего ничего, 120 км. Для Сибири не расстояние, как для бешенной собаки 100 км. не круг!

Так разъяснила разговорчивая заседательница, занявшая одна два места, на ее коленях примостилась секретарь, рядом зажат адвокат, с другого бока дородней заседательницы, второй заседатель, прижат так, что его совсем не видно, голосок слабый, едва слышен.

Судья с прокурором рядом с водителем, как тот рулит не понять, видны только широкие спины служителей правосудия.

Судья мужчина видный, орденские планки на пиджаке, фронтовик, по наградам видно, тем кто понимает, говорит не много, зато прокурор и второй заседатель спор затеяли, чья машина лучше, прокурорский казенный ГАЗик или личные «Жигули» первой модели заседателя.

Долго спорили, сошлись на том, что немецкий «Мерседес», его прокурор в тур. поездке в Болгарии видел, будет покруче всех наших, хотя и прокурорский ГАЗик, тот же вездеход, куда Мерсу по нашим дорогам!

Так и едем. Грязь непролазная, но, что эта грязь? Если что, вдоль дороги поселения стоят, не часто но встречаются, до них рукой подать, не более 10 км. Можно и сходить трактор на подмогу взять, кто суда и прокурору откажет? Грязь в Сибири дело привычное, тут вам не Европа, где все дороги под асфальтом. В Сибири все дороги не покроешь. А грязь здесь только весной да осенью, остальное время ничего, нормально. Местные, всегда дорогу найдут, а чужие здесь не ходят. Под такие рассудные объяснения заседательницы и едем.

На полпути, свернули в сельцо к тестю народного заседателя, отдохнуть да перекусить маленько.

Тесть мужчина хлебосольный, угощал всем, чем мог, соленья да птица разная. Спиртным, считай по нашему, побаловались совсем немного, так для порядку, чтобы хозяина не обидеть, работа впереди. Часа два посидели и в путь, к конечной цели.

Без приключений прибыли наконец в то село, и прямо в клуб. Время давно послеобеденное.

Дело выездное о самогоноварении. Была такая грозная статья в Кодексе, и санкция была строгая, с лишением свободы.

В очередной раз боролась компартия с пьянством трудового крестьянства. Обидно было Советской власти, что несознательное население сельской местности и рабочих окраин, предпочитают самогон гос. водке за 2 р. 45 коп. Не понимают граждане, что гос. водка, она и для здоровья полезнее самогона, что в госбюджете от их несознательности значительная брешь и большой урон помощи друзьям из южной Африки, сбросившим цепи колониального ига.

Дело получается, почти политическое. Подрывают эти мерзкие торговцы самогоном экономическую мощь страны Советов, гнут свою враждебную линию, вопреки линии партии. Компания по борьбе с пьянством была очередная и очень шумная. Во всех присутственных местах висели красочные плакаты, на них зеленый змий и люди со страшными лицами, змий их душил нещадно, а на том фоне проступали румяные комсомолки с призывными плакатами « Пьянству – Бой ! ».

По телевизору ежедневно выступали академики и раскаявшиеся алкоголики. Один молодой ученый убеждал, что спиртное, сокращает жизнь на 15 лет, и приводил графики. Кающийся алкоголик вещал в специальной передаче о том, что пил всю жизнь беспробудно до 70 лет, но прочитав Постановление ЦК КПСС о борьбе с пьянством, « завязал » окончательно и не пьет уже три месяца, если бы не призывное слово партии, продолжал бы гибнуть в спиртовом омуте по сей день. Шумная была компания.

По дороге, говорливая заседательница рассказала, что в их поселке, один пьющий мужик с друганами, зашел в столовку закусь купить. Дала им продавщица селедочки да еще, что по мелочи, а завернуть не во что, оберточный дефицит, целлофана тогда еще не было. Висел в той столовой плакат с румяными комсомолками. Смекалистый мужик сорвал тот плакат, да завернул в него селедку и прочую снедь. Продавщица верно пони мала курс партии на борьбу с пьянством и роль наглядной агитации в сопровождении этого курса, вмиг сообщила участковому о таком вопиющем безобразии, тот далее, по команде. Дошло дело до Райкома. Районное КГБ приезжало. Допросить мужика, правда, не довелось, по причине постоянной не трезвости. Тихо замяли дело, не 37 год, что мужику сделаешь? Время уже другое.

Сельский клуб полон. Все село собралось, не каждый день районное начальство вниманием балует, а тут, судья и прокурор, и судят то своих, не поддержишь, обид потом не оберешься.

На сцене стол под красным кумачем. За ним судья и заседатели. Сбоку судебный секретарь. Слева прокурор за отдельным столиков. Адвокат справа. Яркий свет софитов. Представление начинается.

Вглядываюсь в зал, на первой скамье, скамье подсудимых, восемь теток, не возьму в толк, почему не одна, как в заявке сказано?

Судья громогласно объявляет: - Слушается восемь дел о самогоноварении, и фамилии подсудимых зачитывает.

Адвокат в шоке, откуда восемь дел, заявка на одно дело приходила, рассчитывал провести одно дело, выписать исполнительный на 23 рубля, и вечерним автобусом домой в город, вдруг восемь дел, сколько ж на это времени уйдет!

Каждую подсудимую отдельно допросить надо, затем свидетелей, кто зловредный самогон покупал. Участкового обязательно допросить, он раскрыл все эти преступления.

Материалы дела оглашать необходимо, как того требует процессуальный закон. Обвинительная речь прокурора, без нее нельзя, как без гос. обвинения?

Тут еще общественный обвинитель мандат принес, послал его партком и сельсовет обвинять самогонщиков от имени, возмущенного этим злом, трудового народа. Мужик, с виду лукавый, в пять минут явно не уложится.

Адвокату на защиту время нужно, не зря человек в такую даль из Омска приехал, минут по 20 на каждую подсудимую, не позориться же на людях!

Приговор по каждой из подсудимых, его за минуту не составишь, тут и опыт судьи не поможет.

Как не прикидывай, просидим до глубокой ночи, потом по непролазной грязи в район возвращаться. Влип одним словом!

Судья невозмутимо вопрошает: - Расскажите гражданочки как народ своим зельем морили?

Гражданочки почти хором возражают: - Ты что, Михал Иваныч ! Кого это мы морили? Вот люди скажут, хоть один помер? Вот в Буденовке, там из бурды гонют, так там все мужики и спились с круга, а у нас продукт отменный. Обижаешь Михал Иваныч !

Задело очень подсудимых неуважительное отношение судьи к их продукту. Возмущались сильно.

Смекнул судья, что сказал лишнего. Сменил тему.

- Виновными себя признаете?

- То, что людей травили, совсем не признаем. А что было, то было.

Судья: - Участковый, что нам скажет?

Участковый, медленно, с расстановкой, зачитывает акты об изъятии самогона. Актов у него много, целая папка, читать он намерен вечно.

Судья его перебивает.

- Ты свои бумажки убери, они у нас в деле. Почему профилактикой не занимаетесь, не выполняете Постановление ЦК КПСС?

Зал одобрительно гудит. Ясное дело. Виноват участковый!

Участкового голыми руками не возьмешь, достает из огромной папки справку о профилактической работе и медленно начинает ее зачитывать. До конца не дочитал.

Судья предоставил слово прокурору.

Прокурора никто не перебивал. Произнес он пространственную речь, в которой анализировал Постановление ЦК о мерах по борьбе с пьянством, привел жуткие цифры травматизма на производстве из-за пьянства, привел удручающую статистику ДТП по вине пьяных водителей, проанализировал количество разводов и распада семей из-за пьянства мужей, привел цифры роста преступности в области по пьяному делу, зачитал графики потребления алкоголя у нас и во Франции, обрисовал авангардную роль прокуратуры в борьбе с общенародным злом. Неожиданно попросил применить к подсудимым строгие меры социальной защиты, приговорить всех к лишению свободы сроком на один год.

Общественный обвинитель, под акомпонимент рыданий со скамьи подсудимых, и всхлипываний из зала, успел прочитать пол. страницы, заготовленного доклада, успел высказать всеобщее возмущение общественности повальным пьянством. Назвал это зло чуждым социалистическому строю.

Судья прервал его одним вопросом: - Прокурора поддерживаете?

Общественник покраснел и запинаясь ответил: - Так то, конечно, да, но садить не стоит. Оне больше не будут. Мы за ними присмотрим.

Бурное одобрение зала.

Слово представляется адвокату.

После шестимесячной стажировки у маститого патрона, адвокат заготовил тезисно яркую защитительную речь, где был намерен затронуть идеи гуманизма и справедливости, присущие нашему социалистическому правосудию, намеревался уйти в исторический экскурс по проблеме питья на Руси, с петровских времен до наших дней. Пометил пункт о петровской медали за пьянство, для ношения на шее в тяжелой цепи. Хотел осветить последние достижения наркологии в лечении тяжкого недуга, но едва успев осветить роль партии и родного правительства в борьбе со всенародный злом, получил от судьи конкретный вопрос:

- Что Вы хотите адвокат?

- Свободы для несчастных жертв повышенного спроса на самогон!

- Садитесь адвокат. Мы учтем Вашу просьбу.

Далее события развивались стремительно. Без последних слов. Без удаления на совещание.

Судья: - Тебе, Мария и всем остальным, штраф по 20 рублей. Заседание суда считаю закрытым!

Зал бурно зааплодировал. Осужденные тетки, прервав рыдания, заворчали. Самая бойкая, Мария:

- Михал Иваныч! Где же такие деньжищи взять? (Билет самолетом до Москвы стоил в ту пору 28 руб.)

Судья, прервал нестройный гул осужденных, неофициально заметил: - Ничего, наторгуете!

В гостеприимном доме общественного обвинителя, после трудового дня, за дружеским столом, темы процесса никто не касался. Разговор шел о посевной, телятах, поросятах. Темы для адвоката совсем не подъемные.

Ночью. В машине, по дороге в район, прокурор, как бы вскользь, заметил: - Протеста писать не буду. По таким делам прямое указание верхов просить всем с лишением. В Новосибирске двух судей и прокурора уволили за мягкие приговоры. Как только компания – Тюрьму им подавай!

Полнейший идиотизм!

Судья молча курил, потом заметил: Какая тюрьма? А детей этих баб куда? Кто их кормить станет? На мужиков надежды никакой!

Адвокат выписывать на всех исполнительные листы не стал, неловко за час работы, плата за восьмерых. Выписал на одну, ту, что была в заявке, но предъявлять к исполнения не стал. Дорогу оплатили и ладно.

Многое забылось. Судья запомнился. Линию партии понимал правильно, но исполнял по своему, по совести.

Судья - фронтовик до сего дня не дожил. Фронтовики долго не жили.

Прокурор здравствует поныне, в отставке.

Вице-президент Адвокатской палаты

Омской области Вадим Хайкин.